Михаил Карисалов: "Сибур" до конца 2019 года определится с конфигурацией АГХК

"Сибур" на полях Восточного экономического форума заключил еще одно соглашение с "Газпромом" о поставках сырья на Амурский газохимический комплекс (АГХК) — теперь компании рассматривают возможность использования сжиженных углеводородных газов (СУГ). Несмотря на то, что итоговое решение о поставках СУГов будет принято исходя из решения правительства России относительно ввода обратного акциза на этот вид сырья, итоговую конфигурацию АГХК "Сибур" намерен определить внутри 2019 года. О том, как реализуются этот и другие проекты крупнейшего российского нефтехимического холдинга, в интервью в рамках Восточного экономического форума рассказал генеральный директор ООО "Сибур" Михаил Карисалов.

— Михаил Юрьевич, в ходе Восточного экономического форума "Сибур" подписал соглашение с "Газпромом" по поставкам на Амурский газохимический комплекс (АГХК). Соглашение, в частности, предполагает поставку 1,5 млн тонн сжиженных углеводородных газов и этановой фракции с Амурского ГПЗ "Газпрома". Ранее у вас был подписан контракт на поставку 2 млн этана. Корректно ли говорить, что итого вы договорились на поставку 3,5 млн тонн сырья? Какова финальная конфигурация соглашения? И возможны ли еще какие-то опции в этом сотрудничестве?

— В прошлом году мы подписали соглашение с "Газпромом" на поставку этана на проектируемые мощности Амурского ГХК в объеме до 2 млн тонн в год. В промежутке между этими форумами одним из направлений нашей совместной работы были обсуждения возможности поставки "Газпромом" СУГ. Речь идет не о дополнительной выработке продукта на Амурском ГПЗ, а об изначально технологически имеющемся у них ресурсе. Важным фактором в этом диалоге, безусловно, стала развивающаяся в последние полгода деятельность профильных министерств по гармонизации законодательства в отношении переработки различных видов углеводородного сырья для стимулирования вовлечения этого сырья в переработку. По этану принципиальное решение уже есть, и как мы ожидаем, оно (решение о вводе обратного акциза на этан — прим. ТАСС) будет принято на законодательном уровне уже в этом году. Сейчас ведется обсуждение по еще одному источнику сырья — по СУГ. Уверен, что ввод обратного акциза на него привлечет новые инвестиции в глубокую переработку углеводородов в России. Расширенная конфигурация Амурского ГХК подразумевает поставки на АГХК до 2 млн тонн этана и 1,5 млн тонн СУГ — мы планируем договориться по основному контракту на этот вид сырья до конца 2019 года. То есть сырьевая корзина АГХК в расширенной конфигурации сегодня действительно составляет до 3,5 млн тонн сырья в год. Но, повторюсь, для принятия итоговых решений по конфигурации важной будет являться позиция правительства по обратному акцизу на СУГ.

— Если не ошибаюсь, ранее вы озвучивали, что итоговая конфигурация может быть принята до конца 2019 года. Вы привязываете эти сроки к обратному акцизу на СУГ?

— Если говорить про конфигурацию, сегодня мы хорошо готовы в части проработки проекта по линии этана, и мы уже начали работу по линии расширенной сырьевой корзины, с включением СУГ.

Что касается сроков — думаю, мы сможем определить итоговую конфигурацию внутри этого года и, если акционеры сочтут возможным, с учетом подписанного на этом форуме соглашения принять инвестиционное решение в 2019 году.

Этот срок комфортен с точки зрения стоящих задач по началу приема Амурским ГХК сырья в момент, когда будет запущена четвертая линия Амурского ГПЗ, в 2024 году.

— Но опять же, ваше очередное соглашение с "Газпромом" — предварительное. Когда ожидать основного и будет ли оно отличаться от текущих?

— Вы, журналисты, провоцируете специально. (Смеется.)

— Нет-нет! Не для того, чтобы ловить вас на слове.

— Но выглядит так. Когда мы говорим о предварительном соглашении, это значит, что никто не хочет предпринимать безответственных шагов, когда еще нет четкого понимания по тому набору показателей, который необходим для итогового инвестиционного решения. Плюс все же де-юре окончательные решения принимает совет директоров. Объемы, срок и ценовые ориентиры в виде рыночной формулы уже согласованы. Это самое важное.

— Пока мы говорим об АГХК. Не так давно вы подписали соглашение с Sinopec, по которому он может войти в СП с "Сибуром" по АГХК с долей 40%. Насколько продвинулись переговоры в сторону конкретных соглашений? Третий инвестор возможен ли в этих условиях?

— Соглашение подписано, Sinopec, соответственно, может войти в этот проект с 40% после нашего финального решения по проекту. Что касается третьего участника, то нет смысла кого-то еще привлекать. Ни рыночной целесообразности мы здесь не видим, ни экономической. Мы очень хорошо гармонизируем друг с другом в таком ансамбле: одна из крупнейших компаний в мире, хорошо знающая основной будущий рынок потребления продукта, — с одной стороны, крупнейший маркет-мейкер на своем локальном рынке, умеющий строить мощности эффективно и в срок, — с другой.

— Под третьим возможным участником я подразумевала Фонд Шелкового пути, с ним вы базово договорились о совместных инвестициях в нефтехимию на Дальнем Востоке России и северо-востоке Китая.

— Это все же другое.

— Тогда, может быть, мы можем рассказать, о чем конкретно вы ведете переговоры с Фондом Шелкового пути? Может быть, можно ожидать с ними СП?

— Нельзя сказать, что мы ведем переговоры. Есть понятный акционер с участием в совете директоров ("Сибура" — прим. ТАСС), со всеми атрибутами, процедурами, связанными с отчетностью. Но отдельного оживленного обсуждения проектов нет. Мне кажется, в принципе, насколько я могу судить, если посмотреть на другие проекты Фонда Шелкового пути, они подходят к анализу своих возможных действий с другим горизонтом. Это не история: "Классный проект, давайте проинвестируем". Это история о том, что Фонд долго наблюдает за компанией, смотрит финансовую отчетность, анализирует, как она может встроиться в большую картинку. Я спрашивал у ведущего менеджмента фонда: "Какой временной горизонт берете?" — "50 лет".

— Насколько вероятно сейчас возрождение идеи совместного с Sinopec строительства завода в Китае? Еще в прошлом году сообщалось, что вы вернулись к анализу рынка, но подробностей не называлось.

— Мне кажется, что в вопросе есть ответ, возможности такие есть. Конъюнктура меняется, меняются потребители каучука, состояние каучуковой отрасли. Немножко развиваются технологии, в каучуках не так быстро, как в других отраслях, но меняются, а это влияет на операционные и капитальные затраты. Да, мы сегодня обсуждаем с коллегами эти аспекты, но эта ситуация не про то, что завтра мы объявим о начале строительства. Нет, от этого мы еще пока далеки.

— "Татнефть" недавно приобрела у вас, по сути, непрофильный актив.

— Пока сделка не закрыта, подписано соглашение о намерениях. Закроем в ближайшее время. Это обдуманный шаг. И здесь, наверное, сыграли роль несколько факторов. Мы последовательно концентрировались на создании и развитии более крупнотоннажных производств, с одной стороны, а с другой стороны — интеграции в собственную сырьевую цепочку. Конъюнктура тех продуктов, которые выпускаются в Тольятти, в первую очередь каучуков, достаточно плотно связана с потреблением в шинной промышленности, машиностроении. И коллеги из Татарстана, как передовые в своем деле специалисты, очень продвинуты в части ведения бизнеса в этих отраслях. Через свой шинный завод они уже интегрированы в предыдущий передел сырья. Это стало одним из факторов, почему мы выбрали именно их.

Скажу честно, они были не единственными претендентами, и та позиция, которая была продемонстрирована компанией на финише и лично господином Магановым (Наиль Маганов, глава "Татнефти" — прим. ТАСС), сыграла решающую роль в выборе покупателя. Он приезжал на предприятие и лично встречался с трудовым коллективом, мне кажется, это сразу, с первого шага показывает серьезность подхода. Когда на встрече тебе задают вопросы: "А дети? А как вы их возили в дома отдыха? Какой у вас социальный пакет для сотрудников? Как профсоюзное движение было развито?" Знаете, возникает совместное понимание, что ты разговариваешь не только про тонны и деньги, но и про то, как предприятие в целом развивается, как оно интегрировано в город Тольятти. Такая ответственная позиция была продемонстрирована сразу.

— Если мы не можем назвать, от кого были заявки, можем ли мы назвать географию? Это только российские компании были?

— Да, российские. Очень разная специфика, кто-то хотел стать "заводчиком", у кого-то свободные деньги, кому-то захотелось расширить свое представительство, захотелось — это без негативной коннотации, у кого-то есть амбиции расширить свое присутствие в химии. Мы рассматривали всех этих покупателей.

— Вы мне не назовете сумму контракта, пока не раскроете ее в отчете?

— Помните, как в мультфильме: "Зачем я, буренка, тебя продаю? Такая корова нужна самому. А много ль корова дает молока?" Я думаю, что вы все увидите в отчетности, когда мы будем раскрывать эту цифру.

— Означает ли продажа активов намерение "Сибура" в принципе концентрироваться только на ряде продуктов? Ожидать ли, что остальные непрофильные активы постепенно будут выставлены на продажу?

— Знаете, не работает аппроксимация такая. Абсолютно не означает. Может быть, я даже так ответил бы, что "Сибур" действует вообще от обратного. Крупнотоннажные полимеры, развитие сырьевой базы — эти проекты реализуются, вы их знаете. Но не менее важной задачей является удовлетворение потребностей рынка, различным образом его анализируя. Например, несложная задача — посмотреть на таможенную статистику за последние годы по тем продуктам, которые импортируются в Российской Федерации, выбрать наши классы, посмотреть на конкретные продукты, посмотреть, в каком количестве они привозятся, в каких цепочках они используются, встретиться с потребителями и посмотреть, есть ли у нас возможности какой-то кооперации или, может быть, даже партнерства. Так возникают бизнес-идеи и проекты. В частности, тема ДОТФ, производство которого было открыто в этом году, она родилась из программы по ветхому жилью и гражданского строительства, которые привели нас к производству линолеума и далее уже к ДОТФ.

Поэтому здесь от бизнес-возможностей нужно идти.

— Вы планируете запустить производство малеинового ангидрида (МАН) в 2022–2023 году. В 2021-м "Татнефть" также планирует запустить производство малеинового ангидрида. В этой связи вы не планируете корректировать свои планы, может быть, выйти немного раньше, ускориться??

— Я думаю, что наш график точно не 2023 год, а раньше. Это не женский возраст, мы с ним можем обойтись более твердо. Мы всегда публично говорили про 2021 год. С другой стороны, если посмотреть на возможности этого продукта, а мы, честно признаюсь, практически пять лет изучали рынки, смотрели конъюнктуру, ждали наиболее эффективных технологических решений, которые позволяют создать мощность с хорошим CAPEX и OPEX на тонну, рынки по МАН вполне широкие, я думаю, что места нам хватит. И не дам вам нас с нашими партнерами-конкурентами пытаться столкнуть. (Улыбается.)

— По Саудовской Аравии тоже популярный вопрос. Как продвигается совместный проект с Saudi Aramco по строительству нефтехимического завода? Ранее озвучивали 2019-й как год возможного начала подготовки ТЭО проекта и определения объема капитальных затрат. Начата ли эта работа? Если нет, когда приступите к ней?

— В моменте все участники, там их несколько, изучают результаты оценок по инвестиционной и бизнес-привлекательности инициативы, задали встречные вопросы в общее обсуждение. До конца года, вероятно, что-то мы сможем сказать по проекту, о каких-то наших договоренностях и решениях. Проект живой.

— Экс-министр энергетики Саудовской Аравии и бывший председатель совета директоров Saudi Aramco Халед бен Абдель Азиз аль-Фалех ранее заявлял, что считает "Сибур" интересным активом и что Saudi Aramco заинтересована во вхождении в капитал российского холдинга. На эту тему какие-то переговоры ведутся?

— Вот так вот. Saudi Aramco все же раз в 70, наверное, больше нас. Молодцы.

— Молодцы, но ничего не предлагают?

— Молодцы, что так правильно смотрят на "Сибур".

— Может быть, предлагают, но сказать об этом не можем?

— Я точно про это ничего не слышал. Это вопрос к акционерам.

— Кстати, к вопросам об акционерах. Мы неоднократно спрашивали про IPO и ранее уже получали комментарии, что говорить о выходе на рынок целесообразно не раньше выхода "Запсиба" на проектную мощность. Сейчас "Запсибнефтехим" уже вышел на механическую готовность, находится на этапе пусконаладки.

— Завод построен, статус по пусконаладке — 80%.

— То есть можно говорить, что пусконаладка тоже практически завершена?

— Сейчас мы внутри уже построенного и документарно сопровожденного объекта ведем пусконаладочные работы на рабочих средах. Вот то, что сегодня происходит. Рабочие среды.

— Она же может длиться от года до двух, пусконаладка.

— Я думаю, от шести до девяти месяцев. Если пусконаладка от года до двух лет — это значит, что что-то уже не то. Мы четыре года строили, и два года пусконаладки…

— То есть внутри 2020 года, даже в начале 2020-го вы запуститесь?

— Помолимся за это.

— Соответственно, после выхода на проектную мощность можно будет говорить об IPO?

— Мне кажется, что когда акционеры говорили о связке возможного IPO с "Запсибом", они говорили о следующем: поскольку мы видим, что "Запсиб" строится быстрее и нам удается продвинуться в наших планах чуть лучше, возможно, IPO имеет смысл делать после "Запсиба". Вы связываете это с завершением стройки, а я бы сказал, что value (ликвидная стоимость — прим. ТАСС) от "Запсиба" мы увидим с вами только в отчетности 2020 года. Тут уже я ничего сказать не могу. Но если это (выход "Сибура" на IPO — прим. ТАСС) связывается, как вы считаете, с value "Запсиба", тогда, наверное, это экономические показатели, вклад "Запсиба" в экономику компании. Если экономические показатели, то они будут видны ближе к концу 2020 года.

— А если не связывать, если я некорректно трактовала озвученную ранее мысль?

— То Леонид Викторович (Михельсон, основной акционер "Сибура" — прим. ТАСС), вам, возможно, подскажет подробнее.

— Индия. Ваше совместное предприятие с Reliance Industries Ltd, по идее, уже должно вот-вот запуститься. Уже понятны конкретные сроки запуска?

— Завод тестируется, производится тестовая продукция, все у нас с коллегами из Reliance неплохо. Команда из "Сибура" там отработала успешно, наша технологическая и лицензионная поддержка стала основополагающей для запуска этого проекта. Мы удовлетворены партнерством с Reliance.

Что касается даты официального пуска, торжественной церемонии — возможно, когда будет заседание очередной межправкомиссии, возможно, найдется другой повод и дата. Но одно остается фактом — новый завод такого типа в Индии уже есть. А торжественный пуск — это уже формальность.

— То есть продукцию вы уже выпускаете?

— Тестовый объем БК (бутилкаучука — прим. ТАСС) уже вышел.

— Мы можем назвать объем?

— Там мощность 120 тыс. тонн в год, первые десятки тонн уже вышли.

— То есть на проектную мощность в следующем году вы уже выходите?

— Я не брался бы обсуждать.

— В долю Reliance в этом году планирует зайти Saudi Aramco. Верно ли я понимаю, что на вашем СП это никак не отразится и саудиты в этот проект заходить не планируют?

— Контрольная доля базовых акционеров Reliance не изменилась. Не думаю, что это как-то отразится на нашем совместном предприятии.

— А вообще рассматриваете ли вы варианты создания совместных предприятий с российскими компаниями?

— Таких планов в обозримой перспективе нет, но во всех наших менеджерских активностях я лично являюсь апологетом партнерств. Чтобы это, к примеру, была не марка полипропилена, а технологическое решение, которое сделано под конкретного клиента, под конкретного потребителя. В случае с крупными отраслевыми проектами, как Амурский ГХК, вы видите те же партнерства. Даже длинный контракт с "Газпромом" в каком-то смысле тоже партнерство, когда стороны сходятся и договариваются, что вот на 20 лет мы связываем себя обязательствами, на 20 лет мы полностью открываем карты, мы понимаем, что мы должны сделать. А это огромная работа.

— Кстати, а не рассматриваете варианты подобного рода партнерств с другими проектами? Например, "Новатэк", главой которого является основной акционер "Сибура" Леонид Михельсон, активно развивает СПГ-кластер на Гыданском полуострове. Нет ли потенциала по строительству нефтехимического производства "Сибура" на этой инфраструктуре?

— Вы знаете, с точки зрения молекул, наверное, можно. С точки зрения созданных текущих предпосылок — вряд ли. Во-первых, там вообще нет рынка потребления. "Трамваи не ходят, туда идут, спотыкаясь, олени" — как в известной песне. Нет совершенно потребления. Это делает проект абсолютно экспортно ориентированным, то есть не просто крупно, а на 100%. Второе — Арктика, мягко говоря, кейс серьезный, ведь там нет ничего: дорог, электричества, инфраструктуры по вывозу, нет возможности привлечения постоянного персонала. Все пока очень ограничено.

— И с учетом того, что в принципе государство поворачивает в сторону допуска частных компаний к шельфу Арктики и привлечения частных инвестиций…

— Конечно, это создает возможности, но на сегодняшний день, мне кажется, об этом говорить рано.

— Насколько шельф может быть вам интересен и при каких условиях?

— Очень далеко от нас все, поверьте, очень далеко. Мы все же видим возможность продолжать консолидировать и интегрировать свои навыки в продажах, в технологическом клиентском развитии, в строительстве мощностей в реализации проектов — Дальний Восток, Восточная Сибирь, Западная Сибирь — там есть чем заниматься. Арктика — хорошая возможность, но, мне кажется, с точки зрения временного горизонта существенно дальше находится, чем все то, что мы сегодня с вами обсуждали.

— И дальше тех 50 лет, о которых говорил Фонд Шелкового пути?

— Я думаю, раньше. Леонид Викторович смог же с командой это сделать, яркий пример — "Арктик СПГ".

— Может быть, и вы зайдете когда-нибудь в Арктику, купите там месторождение.

— Надеюсь, нет. Месторождения не наш бизнес, мы про переработку углеводородов.

— Тогда у меня все. Спасибо за интервью!

— Спасибо вам.