«Создание «СИБУРа» - попытка использовать преимущества интеграции нефтехимического бизнеса»

В мае 2010 года исполняется 15 лет крупнейшей в России нефтехимической компании ОАО «СИБУР Холдинг». За эти годы «СИБУР» сумел консолидировать в своей структуре и уберечь от упадка три десятка технологически связанных предприятий, восстановить переработку попутного нефтяного газа в Западной Сибири, построить ряд новых мощностей, освоить новые виды продукции и занять прочное место на мировых рынках.

Об истории и сегодняшнем дне нефтехимического холдинга, об актуальных проблемах отрасли и перспективах ее развития «НИК» беседует со Старшим исполнительным вице-президентом «СИБУРа» Владимиром Разумовым.

— Владимир Владимирович, в этом году «СИБУРу» исполняется 15 лет. Какие изменения в отечественной нефтехимической отрасли произошли за это время, какое место в ней сейчас занимает холдинг?

— В Советском Союзе нефтехимическая и химическая промышленность были построены таким образом, чтобы реализовать взаимосвязь технологических процессов не в рамках одного предприятия или комбината, а в масштабе всей страны. За счет этой взаимосвязи достигалась большая глубина переработки углеводородного сырья, продукция передавалась с одного завода на другой, вся цепочка была отлажена, механизм работал нормально. Потом произошло то, что произошло: потерялась связь с нефтехимическими производствами союзных республик, а ведь на Украине, в Белоруссии, Азербайджане находились мощные комплексы, занимающие важное место в общей цепочке. Да и в самой России приватизационные процессы привели к тому, что отрасль оказалась разрозненной. Поэтому создание «СИБУРа» 15 лет назад было попыткой в какой-то степени воссоздать структуру, которая могла бы в полной мере использовать вес преимущества интеграции и кооперации.

— Руководство холдинга достаточно часто подчеркивает, что для «СИБУРа» главным является бизнес по переработке ПНГ. Так было всегда или это видение сложилось со временем?

— Тот лоскутный облик отрасли, который сложился к середине 90-х, не позволял построить интегрированный холдинг без некоего базового фундамента. Мы с самого начала понимали, что таким фундаментом в нефтехимии может быть только сырье. Поэтому переработка попутных нефтяных газов всегда была тем, от чего мы отталкивались в своем развитии.

Надо сказать, что за последние пять лет в этом направлении мы добились неплохих результатов. Мы смогли не только заставить существующие заводы работать на полную мощность, договориться о поставках газа с нефтяными компаниями, но и ввели ряд новых мощностей: на Губкинском ГПЗ, в Нягани, вторую очередь Южно-Балыкского ГПК. Два крупнейших завода в регионе — Белозерный и Нижневартовский — мы передали в СП с ТНК-ВР «Юграгазпереработка». Вот уже три года проект развивается очень удачно. Всего в 2009 году «СИБУР» переработал почти 17 млрд м3 ПНГ, это очень хороший результат.

— Как Вам кажется, утилизация ПНГ действительно волнует нефтяные компании или они просто вынуждены проявлять активность под давлением государства?

— Знаете, что касается попутного газа, то я большой оптимист. Думаю, что лет через пять эта проблема будет решена. Смотрите, у «Сургутнефтегаза» и «Татнефти» уже уровень утилизации 95%. ТНК-ВР тоже серьезно занимается этим вопросом, ведутся переговоры с «Роснефтью» о создании совместного предприятия на базе Южно-Балыкского ГПК.

Да, было время, когда ни на какие призывы, угрозы и законодательные акты нефтяники не обращали внимания, потому что прибыли были огромные, а штрафы — мизерные. Теперь такого нет. Попутный газ стал настоящим бизнесом, его экономика считается, это всем стало интересно. Поэтому, мне кажется, ничего нет страшного в том, чтобы откликнуться на просьбы нефтяных компаний и перенести сроки введения норматива в 95%. Они просят не потому, что они в эти год или два ничего не будут делать. Ведь у каждой компании есть программа утилизации ПНГ, им действительно нужно время, чтобы построить мощности для переработки, или чтобы направить в какие-то нефтехимические переделы, или создать объекты энергетики.

— Как кризис отразился на бизнесе «СИБУРа»?

— Я бы сказал, что кризис «прошел по касательной»; в итоге в 2009 году мы произвели, например, на 7% больше сжиженных газов. Но зафиксировали снижение производства, к примеру, каучуков на 29%. Однако холдинговая структура дает определенные преимущества: достаточно хорошо развивающийся бизнес генерирует прибыль, которую можно использовать для развития других направлений. И сегодня мы, имея хороший задел в газопереработке и продолжая там программу развития и расширения мощностей, идем дальше. Главное направление нашего развития мы видим в создании мощностей по полиолефинам: полиэтилену, полипропилену, поливинилхлориду.

— Как на сегодняшний день выглядит инвестиционная деятельность «СИБУРа»?

— На ближайшее время у нас запланирован запуск нового производства этилбензола мощностью 220 тыс. твг в Перми, расширение мощности производства стирола до 130 тыс. твг; строительство мощностей по вспенивающемуся полистиролу на 50 тыс. твг. Это так называемая «стирольная цепочка» на одной производственной площадке. Запуск мы ожидаем уже в конце 2010 года.

Развивается геосинтетический бизнес компании, в ближайшие месяцы заработают две линии по производству нетканого геополотна в Кемерове и Узловой. Это инновационные материалы для дорожного строительства, для нефтяной отрасли: строительства кустовых площадок, прокладки трубопроводов. Далее, активно начались работы по проекту «Тобольск-Полимер» — производство полипропилена мощностью 500 тыс. твг. Были решены все вопросы с финансированием, «СИБУРу» в ближайшее время ВЭБ откроет кредитные линии на 11,3 млрд, плюс мы уже инвестировали 12 млрд рублей собственных средств. Запуск производства запланирован на конец 2012 года.

Следующий проект — совместное с SolVin предприятие «РусВинил» в Кстово по производству ПВХ мощностью 330 тыс. твг. Здесь проект идет медленнее, чем хотелось бы. Это связано с необходимостью привлечения в условиях кризиса достаточно больших объемов финансирования. Так что примерно на год мы отстаем от графика. Хотя земля там выкуплена, начинаются работы на нулевом цикле. Основное оборудование заказано и оплачено.

Могу отметить еще один положительный момент; в прошлом году мы получили в управление мощности по производству полипропилена на Московском НПЗ в 100 тыс. твг. И сейчас на базе этой мощности, при согласии всех акционеров МНПЗ, возможно, будет создано совместное предприятие.

— Перечисленные Вами новые мощности призваны решать задачу импортозамещения или «СИБУР» е новых проектах ориентируется на экспортные направления?

— Знаете, импортозамещение как самоцель — это не бизнес. Приведу пример. Если раньше Россия потребляла до 60% каучуков, которые производила, то теперь по отдельным видам каучуков до 90% уходит на экспорт. Даже по массовым типам каучуков, СКД, СКС, которые раньше применялись в шинной промышленности, теперь экспорт составляет до 70%, потому что отечественные шинники, прямо скажем, не блещут, а западные компании, которые создают свой бизнес в России, только-только начинают. Это завод Michelin в Московской области, Nokian под Петербургом. Yokohama тоже обозначила свое намерение строить мощности под Липецком. Это крупные потребители, но только в перспективе. А меж тем с октября прошлого года потребление каучуков в мире увеличилось, особенно в Юго-Восточной Азии. У нас нет отбоя от заказов, наши мощности буквально трещат, они перегружены, но это все идет на экспорт. С полиолефинами аналогичная ситуация. Российские рынки не смогут проглотить все то, что мы будем производить: 140 млн человек — не такое по численности население, чтобы обеспечить соответствующее потребление. Но есть и перспективные направления. Когда посмотришь на территорию страны, понимаешь, что без дорог она не может жить, и при правильном современном подходе к дорожному строительству нефтехимия и нефтепереработка смогли бы пригодиться. Нефтяники бы делали битум, модифицировали его нашими полимерными добавками, получался бы прекрасный, современный, безопасный дорожный материал. Это огромная работа, которая просто нужна для страны. Ну, а пока мы вынуждены вывозить свою продукцию…

— В чем, на Ваш взгляд, основные проблемы отечественного шинного бизнеса? Оправился ли шинный бизнес «СИБУРа» после кризиса?

— Шинный бизнес — самый, наверное, сложный во всей нефтехимической цепочке. Уж слишком долго старые советские мощности эксплуатировались без модернизации. За это время наука и технологии шагнули далеко вперед. Сейчас это упущенное время надо как-то наверстывать, но уже в условиях очень жесткой конкуренции. Если говорить о «СИБУРе», то все же есть ряд положительных моментов. В Ярославле мы создали совершенно новое производство цельнометаллокордовых шин (ЦМК) мощностью 370 тыс. штук в год. Выпускаем грузовые шины, добились неплохого качества. Есть легковые шины, выпускаются под брендом «Кордиант». Это качественная шина для автомобилей среднего класса. Спрос на эту продукцию сейчас довольно неплохой. «СИБУР-Русские шины» в прошлом году сократил производство чуть ли не вполовину, но им удалось закончить год без убытков. В той ситуации мы поступили верно: отказались производить низкодоходные марки.

Сейчас на повестке дня вопрос о создании глобального шинного холдинга. Наши попытки договориться о чем-то с «Амтелом», к сожалению, пока не привели ни к каким результатам, но думаем, что эта работа будет продолжена. Ведь, так или иначе, шинная промышленность на территории России будет. Вопрос только в том, чьи это будут предприятия.

— Как Вы оцениваете работу Правительства России по регулированию отрасли, по антикризисному управлению, по поддержке предприятий?

— Вопреки многим, я хочу сказать добрые слова в адрес правительства. Прошедший год был очень тяжелым, и все просили у Москвы денег. Но правительство — оно для другого. Оно должно в разные периоды состояния экономики менять правила игры. Мы увидели, что в 2009 году правительство действовало очень энергично. Приведу пример: был момент, когда наш рынок переполнился сжиженными углеводородными газами, когда производство каучуков сократилось, шинное производство вообще рухнуло. Куда было девать продукцию? А на экспортных направлениях стояли пошлины. Правительство приняло верное решение и обнулило пошлину на СУГ. В итоге в кризисном 2009 году Россия показала рост производства сжиженных газов. Теперь ненулевую ставку пошлины вернули, но ее расчет отвязали от корзины нефтепродуктов, и сейчас мы уже понимаем, какой ставка будет в следующем периоде. Другой пример — совещание о мерах по развитию нефтехимии, которое премьер-министр провел в ноябре прошлого года в Нижнекамске. Там решалось несколько узловых вопросов. Профильные министерства получили, в частности, задание по внедрению продуктов нефтехимии в автодорожное и гражданское строительство, это очень важно. Вот я работал с правительством и в советские времена, но не помню, чтобы решения принимались так же динамично, так же быстро, как в 2009 году.

— Год способствовал принятию быстрых решений?

— Совершенно верно. Особенно плотно мы работали с Министерством энергетики, и с нашей помощью и с помощью коллег из Татарстана и Башкирии министерство стало активно участвовать в решении проблем нефтехимии. Я считаю, это положительный момент.

— Какие, на Ваш взгляд, ключевые проблемы отрасли сейчас должно решать правительство?

— Один из самых существенных вопросов — это логистика. Это транспортная инфраструктура. В перспективе именно вопросы транспорта сырья и продукции будут определять успех или неуспех отечественной нефтехимической отрасли на мировых рынках. Нужно, чтобы правительство прониклось мыслью, что серьезные и важные инфраструктурные проекты ни одна, даже самая крупная компания в одиночку не поднимет. Например, у «СИБУРа» есть продуктопровод ШФЛУ из ХМАО до Тобольска. Но и газоперерабатывающие мощности в Западной Сибири, и газофракционирующие мощности на «Тобольск-Нефтехиме» мы постоянно расширяем, и через пять-семь лет нам будет не хватать существующего продуктопровода. Мы уже сейчас прорабатываем вопрос о строительстве второй трубы, но понимаем, что в одиночку реализовать такой проект нам будет не под силу это очень дорого. Вы это и сами знаете на примере нефтепроводов.

— Ведет ли «СИБУР» работу по созданию программы развития газопереработки в Восточной Сибири?

— Да, у нас есть дочернее предприятие «СИБУР-Восток», которое занимается подготовкой технико-экономических обоснований, поисками партнеров на местах. Мы уже подписали меморандумы о намерениях по переработке ПНГ в Восточной Сибири с «Газпром нефтью», с «Иркутской нефтяной компанией», с ТНК-ВР. Сейчас мы совместно изучаем перспективы создания газоперерабатывающих мощностей на севере Иркутской области. И здесь достаточно развитая и обжитая территория. Похоже, что газоперерабатывающие проекты здесь могут быть реализованы раньше, чем в других новых регионах нефте- и газодобычи.

— Но нефтехимия не существует отдельно от добычи. Как тогда отрасль должна развиваться, если не в новых регионах производства углеводородов?

— Перспективы развития и расширения отрасли связаны с рынками сбыта. Перспективы связаны с тем, чтобы, во-первых, построить новые объекты на берегу Балтийского моря, а во-вторых — на побережье Дальнего Востока. Взять, к примеру, порт Усть-Луга, где мы только приступаем к строительству терминала по перевалке сжиженных газов. Рядом с портом есть территории, на которых можно создавать нефтеперерабатывающие и нефтехимические мощности, ведь рядом есть нефтепроводы. А близость к порту облегчит логистику, увеличит нашу конкурентоспособность на мировых рынках, ведь будущая отечественная нефтехимия будет ориентирована преимущественно на экспорт, потому как свои потребности в базовой продукции мы быстро закроем.

— Но, например, у «Роснефти» есть планы построить переработку на конце ВСТО, пять лет назад были планы строить НПЗ в Приморске на конце БТС. Однако ничего же, по сути, не происходит.

— Решение тянуть трубу к океану было стратегически верным. И переработка на окончании трубопровода нужна. Да, проект может растянуться по срокам, но пусть в 2018, пусть в 2020 году все же будет завершен, потому что это необходимо.

— Сейчас драйвером мировой экономики является Китай. Нефтехимия не исключение, и китайский рынок остается очень важным для России как производителя. Многие европейские и американские компании даже размещают там совместные с Китаем мощности по базовой нефтехимической продукции. Как Вы считаете, какие рынки еще могут быть интересны для нашей отрасли в перспективе?

— Да, Китай — это развивающийся рынок, который поглощает ресурсы со всего мира. Сегодня китайцы готовы не только покупать у нас нашу продукцию, но и предлагают совместно строить завод, например, по изопреновым каучукам. Их производственные мощности действительно интенсивно расширяются, но еще долгое время свои потребности они самостоятельно закрывать не смогут. Но надо иметь виду и то, что Китай в силу разного рода экономических (и дай бог, чтобы только экономических) причин может прекратить потребление импортной продукции. Мы это почувствовали в прошлом году, когда месяца на два-три закупки прекратились, они перестали принимать у нас продукцию под самыми разными предлогами. Так что ориентироваться только на рынок Китая было бы не совсем дальновидно. На мой взгляд, перспективным является рынок Индии. К сожалению, логистика тут довольно сложная, но, тем не менее, Индия может быть очень интересна. Сейчас надо по-новому посмотреть на Вьетнам, там население под 80 миллионов, динамично развивающаяся страна. Есть другие страны Индокитая, есть Африка, Южная Америка, ведь мы свои каучуки и в Северную Америку отправляем.